Недели общественного достояния Ⓐ Ассоциация интернет-издателей. Январь, 2019
Добрый день.
Прежде, чем оживить нашу новостную рассылку, мы решили присоединиться к «Неделе общественного достояния», которую проводит Фронт электронных рубежей (EFF) при участии Международной федерации библиотечных ассоциаций (IFLA) и опубликовать пару материалов на эту тему. Сегодня — статья Кори Доктороу о фундаментальном кризисе современной системы копирайта.
С уважением, АИИ
Слуга крупных компаний: Копирайт в кризисе
Кори Доктороу (для «Недели общественного достояния» Electronic Frontier Foundation)
Законы об авторском праве пишутся с оглядкой на потребности индустрии развлечений. Они нужны для того, чтобы обеспечить правовую основу, которая позволяет авторам, инвесторам, дистрибьюторам, продюсерским компаниям и другим частям индустрии ориентироваться в спорах и отстаивать свои интересы.
Хорошей политикой в области авторского права была бы та, которая поощряет различные формы выражения со стороны авторов, получающим справедливую компенсацию из прибылей индустрии. Но авторскому праву явно не удалось достичь этой цели, во многом из-за того, как оно работает на монополизацию индустрии развлечений (а в цифровую эпоху — и в каждой индустрии, где играют свою роль охраняемые копирайтом программы). Основной подход авторского права состоит в том, чтобы дать творцам монополию на их произведения в надежде, что они смогут их использовать как рычаги влияния в сражениях с интересами корпораций. Но у монополий есть тенденция накапливаться: с санкции государства крупные компании собирают исключительные права, чтобы поддерживать своё доминирование в индустрии. И любой, кто надеется участвовать в бизнесе, должен сначала отдать свои маленькие монополии в управление больших охранников.
Творцы получают предложение, от которого они не могут отказаться на концентрированном рынке, продавая свои произведения на рынке, управляемом покупателем. Предоставление авторам больше монопольных прав — более длительные сроки охраны, право на «настроение» музыки, право на сэмплы — просто дает крупным компания в отрасли больше возможностей для конфискации прав в односторонних переговорах и добавления их в свои арсеналы. Ожидать, что больше копирайта поможет артистам победить концентрированную индустрию, все равно, что ожидать, что, давая больше денег на обед, вы поможете вашему ребенку победить хулиганов, которые избивают его на детской площадке каждый день. Неважно, сколько денег на обед вы дадите ребенку: всё, чего вы достигнете — это сделаете хулиганов богаче.
Одна из самых больших проблем с авторским правом в цифровую эпоху заключается в том, что мы ожидаем, что люди, не работающие в индустрии развлечений, поймут и будут соблюдать её правила. Рассчитывать на то, что случайный читатель поймет и будет соблюдать длинную техническую лицензию на авторское право, чтобы наслаждаться романом, не более реалистично, чем ожидать, что родитель поймет законодательство о ценных бумагах, прежде чем он заплатит пособие своему ребенку. Авторское право может быть либо техническим и достаточно нюансированным, чтобы служить сводом правил для обширной и сложной отрасли… либо оно может быть достаточно простым и интуитивно понятным для клиентов этой отрасли, чтобы его можно было понимать и следовать ему без многолетней специальной подготовки. Десятилетия попыток превратить авторское право в систему, подходящую как для игроков индустрии, так и для их аудитории, показали, что в результате всегда получается система, которая служит первым, удивляя и сбивая с толку вторых.
Но даже если подходить к авторскому праву как своду правил для индустрии развлечений, оно всё равно в кризисе. Система, которая продвигается как защита интересов художников, всё больше отодвигает интересы творцов по мере того, как крупные медиакомпании сливаются друг с другом или с компаниями из других индустрий (например, интернет-провайдерами), образуя вертикальные монополии, которые замыкают на себя производство, распространение и коммерциализацию творческих работ, оставляя создателей, продающих свои работы, на рынке, где условия диктует покупатель — горстка крупных компаний.
2019 год был не очень удачным для конкуренции в сфере развлечений. Слияния, подобные сделке с Disney-Fox стоимостью 71,3 млрд долларов, сократили количество крупных киностудий с пяти (что даже не смешно) до четырех (невероятно, куда уж дальше). Голливудские киносценаристы завязли в рекордной забастовке с художественными агентствами — есть всего три литагентства, во всех из которых доминируют частные инвесторы. Отсутствие конкуренции означает, что эти агентства всё чаще в сделках от имени сценаристов соглашаются на меньшие деньги в обмен на большие гонорары для себя.
Тем временем крупные компании индустрии развлечений всё больше диверсифицируют свою деятельность и становятся каналами сбыта. Администрация Трампа одобрила слияние AT&T и Time-Warner точно так же, как администрация Обамы одобрила слияние Universal и Comcast десятью годами ранее. Компания Disney запустила услугу потокового вещания и забирает каталоги произведений всех своих дочерних компаний у конкурирующих сервисов. Это означает, что создатели этих работ больше не будут получать от компании Disney дополнительные деньги за лицензии компаниям, подобным Netflix. Вместо этого их произведения будут транслироваться исключительно на Disney Plus, и Disney больше не придется платить создателям больше денег за использование их работы.
В довершение ко всему, министерство юстиции работает над тем, чтобы положить конец антимонопольному правилу, запрещающему киностудиям владеть сетями кинотеатров. Он был принят 70 лет назад для того, чтобы положить конец набору откровенно антиконкурентных тактик, которые имели особенно тяжелые последствия для актеров и других творческих людей в киноиндустрии. Как по мановению палочки, и без того высококонцентрированная индустрия кинотеатров в один момент станет еще более концентрированной.
Лучше всего влияние продолжающейся концентрации индустрии развлечений заметно на больших звездах: вспомните битву Тейлор Свифт за исполнение своей собственной музыки на шоу, где она была названа «Актером десятилетия» вскоре после того, как права на ее бэк-каталог были проданы «магнату», с которым у нее давняя вражда.
Но, пожалуй, самое важное — это то, что происходит с независимыми творцами, кто либо не может, либо не хочет объединяться с гигантами индустрии развлечений. Эти художники, как никто другой, зависят от свободного, справедливого и открытого интернета для связи со зрителями, продвижения и распространения своих работ и получения платежей. Технический сектор претерпел рыночную концентрацию, которая делает его таким же проблемным, как и индустрия развлечений: как писал Том Истман в 2018 году, «я достаточно стар, чтобы помнить, когда интернет ещё не был пятью сайтами, каждый из которых состоял из скриншотов текстов остальных четырех».
Монополизация онлайнового мира означает, что все художники уязвимы перед лицом изменений в политике Big Tech, в результате которых их жизни конфискуются, художественные произведения исчезают, а их присутствие в онлайне стирается из-за ошибок, капризов или оказываясь побочным ущербом в других сражениях. И здесь независимые артисты тоже особенно уязвимы: когда фильтр авторских прав Content ID на YouTube неправильно блокирует видео крупной студии или лейбла, руководители компании могут рассчитывать на оперативную реакцию от Google. Но когда ролик независимого артиста ошибочно помечается как пиратский, его единственная надежда на вызволение произвдеения из контентой тюрьмы — это сделать раздуть публичный скандал и надеяться, что этого будет достаточно, чтобы опозорить технологического гиганта.
По мере того, как онлайн-платформы становятся все более и более важными для нашей работы, семьи, культуры, образования, романтических отношений и личной жизни, технологические гиганты все чаще используют цензуру, чтобы удалить наши слова и изображения, звуки и видео во имя общественной безопасности, соблюдения авторских прав и пр. Конечно, невозможно сделать хорошую работу в массовом масштабе, но у технологических компаний выходит особенно плохо.
И скоро будет намного хуже. В марте 2019 года Евросоюз принял самые противоречивые в своей истории правила для копирайта — с небольшим перевесом в пять голосов. Позже десять членов Европарламента заявили, что они запутались и нажали не на ту кнопку, но ущерб уже был нанесен.
Одной из наиболее противоречивых частей новой Европейской директивы по авторскому праву стала статья 17 (бывшая статья 13), которая требует от всех онлайновых платформ внедрения фильтров копирайта, подобных идентификатору контента Google. При этом директива не требует никакого наказания для тех, кто ложно претендует на авторские права на произведения, которые им не принадлежат. А сегодня это серьезная проблема, когда мошенники, предъявляя фальшивые требования по удалению защищенного авторским правом контента, угрожают доходам авторов, вымогая у них деньги.
Статья 17 — золотое дно для мошенников, заявляющих об авторских правах на произведения реальных авторов. Она не предлагает никакой защиты художникам, ставшим мишенью для мошенников, которые тем самым превращают авторов в жертв. Художники, которые находятся под защитным крылом крупных компаний индустрии развлечений, вероятно, смогут защитить себя от вреда, а это означает, что сильно сконцентрированный сектор индустрии развлечений получит еще больше рычагов воздействия на авторов.
Но это ещё не всё: статья 17 исключает любую возможность запуска конкурирующей с большими технологическими фирмами платформы, по крайней мере, в Европе. Стартапы могли бы предложить более качественный продукт и привлечь к нему клиентов (особенно с помощью Adversarial Interoperability), но они не смогут позволить себе огромные капитальные затраты, необходимые для разработки и эксплуатации фильтров, требуемых статьей 17, до тех пор, пока они не вырастут до гигантских размеров. Но у них не получится, потому что без фильтров они не смогут работать вообще.
Это означает, что гиганты Big Tech, скорее всего, станут ещё больше, и там, где это возможно, они будут использовать контроль за доступом к рынкам и пользователям, чтобы заставить независимых авторов и крупные медиакомпании продавать контент на выгодных для Big Tech условиях — за счет авторов и компаний развлечений.
Чтобы понять, как это выглядит, просто обратите внимание на компанию Amazon, особенно на ее подразделение Audible, которое контролирует практически весь [американский] рынок аудиокниг. Аудиокниги, которые когда-то были второстепенной нишей книгоиздания, сегодня — важная часть доходов любого писателя, сравнивая с доходами от продажи книг в переплете, и растут эти доходы намного быстрее.
Amazon злоупотребляет своим почти полным господством на рынке аудиокниг, чтобы заставить авторов и издателей согласиться с его условиями, которые включают непременное требование, чтобы все аудиокниги, продаваемые на Audible, были завернуты в фирменный DRM Amazon. Этот код вроде бы защищает аудиопродукцию Audible от несанкционированного копирования. Но это всего лишь притворство.
Удалить DRM довольно просто, но предоставление инструментов может быть признано преступлением в соответствии с ст. 1201 DMCA, влекущим за собой наказание в виде пяти лет тюремного заключения и штрафа в размере 500 тыс. долларов за первое нарушение. (EFF, кстати, подает иск к правительству США об отмене этого закона.) А значит, потенциальные конкуренты Audible не могут обеспечить импорт файлов, купленных в Audible, для того, чтобы можно было слушать книги на других платформах или для разрешения доступа ко всем вашим аудиокнигам из одного меню.
По мере роста масштабов и амбиций Amazon может по своему усмотрению прекратить доступ авторов или издателей к аудитории, которую компания контролирует (и компания уже делала так раньше). Аудитории, возражающей против этого, останется нелегкий выбор: отказаться от покупок, которые они сделали, чтобы следовать за любимыми авторами, на небольших периферийных платформах, или примириться с тем, что их библиотека аудиокниг раскидана по ращным приложениям и экранам.
Исторически авторское право называлось «авторской монополией», но все чаще эти мелкие монополии экспроприировались гигантскими корпорациями — технологическими, развлекательными или ещё какими-то — и захватывали целые рынки или секторы индустрии. В 2017 году EFF проиграла длительную и ожесточенную борьбу за то, чтобы плохо продуманный проект по стандартизации DRM для веб-браузеров не привел к дальнейшей монополизации рынка. Два года спустя наши худшие опасения оправдались, и сейчас фактически невозможно запустить конкурентоспособный браузер без разрешения Google, Microsoft или Apple (Apple не будет отвечать на запросы о лицензировании, Microsoft хочет $10 тыс. только за то, чтобы рассмотреть приложение о лицензировании, а Google отклонил все запросы о лицензировании для новых браузеров с бесплатным или открытым исходным кодом).
Помимо прочего, авторское право стало ключевым оружием в антиконкурентной борьбе, используемым против независимых ремонтных сервисов. Более 20 законопроектов о праве на ремонт на государственном уровне были уничтожены промышленными коалициями, корыстные возражения которых — беспорядочная смесь из озабоченности по поводу авторских прав и по поводу «кибербезопасности» в качестве причин, по которым вы не можете починить свой телефон или автомобиль в выбранном вами магазине.
Именно поэтому EFF расширил свои проекты, связанные с конкуренцией, в 2019 году и будет делать ещё больше в 2020 году. Мы тоже достаточно старые, чтобы помнить, что интернет когда-то не был пятью сайтами, каждый из которых состоит из скриншотов четырех других. Мы знаем, что в 2020 году глупо ожидать, что технологические компании вернутся к своим пользователям, если только не будет реального шанса, что эти пользователи уйдут куда-нибудь ещё (а не просто в другое подразделение той же самой технологической компании).